— Потом скажу. Займись переездом. До скорого. Я пожал руку Лючиано, поблагодарил за ужин, вышел на улицу, сел в машину и поехал прямо к вилле Торенсов. Как я и предполагал, дом был погружен в темноту, лишь в комнате Джона Сэнди горел свет. Поставив машину недалеко от ворот, я двинулся по дорожке, ведущей к парадному входу.

Мне трижды пришлось нажать на кнопку звонка, прежде чем дверь открылась и показался Джон, который взглянул на меня заплывшими от пьянства глазами.

— Мистер Уоллес? — пробормотал он заплетающимся языком. — Миссис Торенс нет дома. Она в театре. Слегка оттолкнув слугу, я вошел.

— Мне нужно поговорить с тобой, Джон.

Он выглядел очень подавленным. Так может выглядеть человек, который раздавлен обрушившейся на него кучей неприятностей.

— Мне кажется… — пробормотал Сэнди, но я схватил его за руку и потащил по коридору в комнату.

На столе я сразу заметил бутылку виски и стакан. Я плеснул немного в стакан, протянул ему и сел, глядя на старого слугу.

— Джон, пора взглянуть фактам в лицо. Твой сын попал в беду.

Стакан с виски прыгал в руке старика, но он не спешил пить.

— Я догадывался об этом, мистер Уоллес.

— Ты знаешь, что он связан с мафией?

— Да, мистер Уоллес. Я говорил с ним об этом, но наш разговор так ничем и не закончился. Хэнк только смеется надо мной. Я знаю, что мальчика ждут неприятности.

— Нет, Джон, неприятности его не ждут, они уже пришли к нему. А знаешь ли ты, что Анжела тоже попала в поле зрения мафии?

— Мисс Торенс? — вздрогнул Сэнди.

— Мафия шантажирует ее. И знаешь почему?

— Не знаю и не хочу знать.

— А Хэнк знает?

— Мистер Уоллес, мне ничего об этом неизвестно, клянусь вам.

— Миссис Торенс наняла меня, чтобы я узнал, кто шантажирует ее дочь. А теперь она вдруг прекратила расследование. Знаешь почему?

Сэнди сделал глоток и некоторое время молчал, глядя перед собой пустыми глазами.

— Так ты знаешь или нет?! — повысил я голос. Он поколебался, но после небольшой паузы все-таки пробормотал:

— Кто-то напугал ее, мистер Уоллес. У меня параллельный телефон, мне удалось кое-что услышать. Этот человек сказал, что, если она не прекратит расследование, он сожжет дом, этот дом, мистер Уоллес. Этот замечательный дом!

— Кто же это был?

— Как кто? Конечно, мафия. От этого голоса у меня мурашки по коже побежали. Миссис Торенс выслушала все, а потом повесила трубку. Больше я ничего не знаю, кроме того, что мой сын попал в беду.

Я посмотрел в это скорбное лицо, и мне вдруг стало жаль старика.

— Ты в самом деле не знаешь, почему шантажируют мисс Торенс?

— Я бы не стал скрывать, если бы знал. Но я не знаю.

— Есть ли какие-нибудь новости о Томе Торенсе?

— Я ничего о нем не слышал.

Задерживаться здесь не имело смысла, и я собрался уходить.

— Может быть, мы еще встретимся, Джон.

Я вышел из дома и направился к своей машине.

* * *

В моем деле не было мелочей, я должен был учитывать любую, даже самую незначительную, на первый взгляд, деталь. Сев в машину я отправился в квартал трущоб на побережье, где размещались торговые ряды, мелкие лавчонки и множество ларьков. Выйдя из машины, я подошел к одному ларьку, где сидел невысокий толстый араб, одетый в цветастый халат, подпоясанный широким атласным кушаком. На голове его красовалась маленькая круглая шапочка. Мне было известно, что это Али Хасан, который продает туристам наркотики. Он сидел, посасывая свой кальян, рядом красовалась его жена, которая напоминала накачанный резиновый баллон, готовый вот-вот лопнуть.

— Мистер Хасан, — сказал я, останавливаясь перед прилавком. — Меня зовут Доусон, и у меня к вам личное дело, которое необходимо обсудить с глазу на глаз. Давайте отойдем куда-нибудь ненадолго. Я хорошо заплачу.

Он внимательно осмотрел меня своими маленькими глазками, затем, поднявшись, бросил несколько гортанных слов жене, которая ни на секунду не переставала поигрывать своими телесами.

— Меня интересует все, что связано с деньгами, — сказал он. — Пойдемте.

Мы направились к моей машине и расположились на переднем сиденье. Почтенный господин распространял вокруг себя такой смрад, что мне пришлось открыть все окна, делая вид, что я изнываю от жары. Но и этот маневр не помог. — Мистер Хасан, — сказал я, стараясь дышать не слишком глубоко, — не буду отнимать у вас время. Мне говорили, что вы большой специалист по взрывным устройствам. Мне нужна бомба, и я хорошо заплачу. Возьметесь вы за это?

Лицо Хасана приняло такое выражение, словно я спрашивал у него не бомбу, а коробок спичек. Но все же он поинтересовался:

— А кто вас ко мне направил?

— Какое это имеет значение? Мне нужна бомба. Если не хотите или не можете этим заняться, так и скажите. Я найду желающих в другом месте.

— Какая бомба вам нужна?

— Что-нибудь маленькое, вызывающее большие разрушения, но чтобы не было пожара.

Араб сидел молча, и я подумал, что он напоминает большого свернувшегося удава, который разглядывает оживленную пристань. Наконец удав вздохнул и слегка кивнул мне.

— Можно будет сделать такую игрушку. Но сколько вы мне заплатите? Я ведь ни о чем не расспрашиваю вас.

— И правильно делаете. Назовите вашу сумму.

— За небольшую бомбочку без пожара, большой разрушительной силы, удобную и безопасную в хранении и пользовании, я беру три тысячи долларов. Хасан рассчитывал, что я буду торговаться, и я не обманул его ожиданий. Мы торговались битый час: он объяснял мне технические трудности изготовления бомбы и ту опасность, которой он подвергается, занимаясь подобным промыслом. Время у меня было, и поэтому я держал твердую оборону. Наконец мы сошлись на тысяче трехстах долларов. — Ладно, мистер Доусон, завтра в это же время можете прийти за своим заказом.

Я вынул бумажник и отсчитал Хасану пятьсот долларов в качестве аванса. Когда он спрятал деньги в бездонные карманы своего восточного халата, я сказал:

— Мистер Хасан, у вас отличная репутация, постарайтесь ее подтвердить. И не вздумайте меня надуть, иначе небосвод вашей жизни покроется тучами несчастий. Вы меня поняли?

Араб поежился и злобно усмехнулся:

— Не беспокойтесь, мистер Доусон, я еще никого не подводил. Не подведу и вас.

Я распахнул дверцу машины, чтобы выпустить Хасана, и тут же включил кондиционер, потому что задыхался от зловония.

Двигаясь по оживленным улицам, я думал о том, что завтра ночью гнусный притон «Блэк Кэзет» перестанет существовать, и это будет началом моей мести. А потом я подумал, что никакая месть не вернет мне мою Сюзи.